— Проболталась Зиночка? — Попов скорчил кислую физиономию, смял в кулаке пустую баночку пепси. — Я же ее просил! Ну, я ей задам, секретутке!..

— Объясните-ка лучше, Попов, почему я узнаю детали следствия от секретарши Зиночки, а не от вас?

— Эх, Инесса Александровна! Если бы вы слыхали мой разговор с начальством в тот день, когда оно, начальство долбаное, дало указание делиться с вами и вашим папенькой оперативной информацией по ходу работы! Эх, кабы вы слыхали, как я отказывался от дела! Как я проклинал вашего Сергача за то, что он помянул меня в конце той долбаной аудиозаписи! Ей-богу, я и понятия не имел, что мое начальство по сию пору числит себя в учениках вашего папеньки, знать не знал, ведать не ведал, что наш генерал начинал в ГРУ!..

— Вернемся к Зиночке, Олег Ильич. Оставим лирику. — Инна прикурила от окурка новую сигарету.

— Вы много курите, Инесса Александровна.

— Да, много, — согласилась Инна, выдохнув никотиновое облачко. — Свекровь никак не свыкнется с моей страстью к табаку. Мама Игната приехала три дня назад, живет сейчас со мной, и вечерами я вынуждена курить меньше, зато днями наверстываю. Впрочем, хватит об этом. Олег Ильич, я не могу понять, за каким чертом покойному нефтяному магнату понадобился листок с образцом моего почерка. Зиночка призналась, что продала ему мои почеркушки за пятьсот баксов. Полштуки за черновые записи из корзины для мусора — сумма абсурдная.

— А я не понимаю, зачем он сам записал на кассету идиотскую бредятину про «строги мори». Я не понимаю, кому и зачем понадобился именно его голос на кассете. И я не понимаю, зачем вы, Инесса Александровна, рассказали про вампирические бредни Римме Львовне Кузьминой. Вам не хватало слов и слез сочувствия? Вы верите в бескорыстную и беззаветную женскую дружбу?

Олег Ильич размахнулся, бросил мятую жестяную банку в ближайший тополь. Попал.

— Стряхните пепел с сигареты, Инна Александровна. Судя по тому, как хлопают ваши подкрашенные ресницы, я угадал — именно вы поделились не подлежащей разглашению информацией с Риммой Львовной. Ваше выражение лица — красноречивый и однозначный ответ на тот самый вопросик, ради которого я сюда примчался. Полюбуйтесь-ка, — Олег Ильич выудил из портфеля газетную простыню. — У меня в руках газетенка под названием «Сенсация», сегодняшний номер. Передовица озаглавлена: «Убийца вампиров». Полюбуйтесь фотографиями Игната Кирилловича и убитого нефтяного магната. Нравится? Статейка без подписи, но мы успели выяснить имя ее автора. Передовицу написала Римма Львовна Кузьмина, ваша ближайшая подружка.

— Сука... — Инна сломала сигарету, стиснула кулачки.

— Еще какая! И фантазерка к тому же. Излагает события буквально — тайный энергетический вампир похитил пятерых, подозреваемых в вампиризме, и устроил промеж них соревнование. Победил некий ИКСМЕН, фото прилагается. Победитель оказался еще более коварным «строги мори», чем устроитель экзамена по вампиризму, и сумел разделаться с похитителем, смотри фото. В статье никаких конкретных имен, лишь псевдонимы и фотографии. К вечеру фотопортреты идентифицируют владельцы солидных газетных изданий, и ваша задушевная подружка журналистка Римма Львовна свяжется с ними, попросит денег за подробности, сорвет куш. За более подробную информацию ей заплатят — догадываетесь сколько?

— Вы должны ей помешать!

— Мы стараемся. Она сука, но не дура. По месту прописки не ночевала, у друзей не объявлялась. Да и нечего нам ей инкриминировать, откровенно-то говоря. Я ей, конечно же, постараюсь помешать, но сначала должен получить соответствующие официальные санкции у начальства. Мне назначена аудиенция у генерала, — Олег Ильич взглянул на часы, — через час сорок пять. Я намерен просить у начальства и разрешения на ваш арест, Инна Александровна. Строго говоря, по вашей вине, дорогуша, произошла утечка не подлежащих разглашению фактов. Конечно же, «добро» на вашу изоляцию генерал не даст, меж тем отменит прежние указания держать вас в курсе, строго-настрого запретит впредь откровенничать и с вами, моя дорогая, и с вашим дражайшим папенькой заодно. Я думаю, генерал еще и ножкой при этом топнет! И слава богу! Мне более не придется, дорогуша, лебезить перед вами, гнуться перед вашим батюшкой; отныне, когда понадобитесь, вызову вас повесткой.

Олег Ильич улыбнулся, продемонстрировал нестройный ряд зубов и задорно подмигнул собеседнице.

— Недаром... — тихо, едва слышно прошептала Инна, комкая сломанную сигарету в кулаке.

— Чего «недаром», дорогуша?

— Недаром вам дали прозвище Циркач.

— Еще бы! Такое прозвище даром не дают, его заслужить надобно, дорогуша! Теперь, если я не сумею распутать дело, с меня взятки гладки, как говорится! Теперь вы крайняя, моя дорогая. Но вы не расстраивайтесь! Ваш Сергач, ну чисто отыгравший свое герой мексиканского сериала, если и выйдет из коматозного состояния, то стойкая амнезия, сиречь потеря памяти, ему обеспечена. Намедни я сделал официальный запрос, получил копию истории болезни Сергача и проконсультировался с тем самым профессором, которого ждут сегодня к вечеру на консилиум. Не беспокойтесь — отмажете вашего Игната от юридических и прочих разборок. Никому, кроме вас и медиков, он более не интересен. Он не свидетель, и не обвинитель, и не хранитель страшных тайн. За амнезию профессор ручается. Между прочим, шансы Сергача выйти из комы светило медицины оценивает достаточно высоко, учитывая стабильно тяжелое состояние больного. Фифти-фифти его шансы, пятьдесят на пятьдесят. Или в ближайшие день-два пойдет на поправку, начнет хоть как-то реагировать на внешние раздражители, или...

— Молчите! Я верю — он выживет! Он поправится, он сильный!

— Блажен, кто верует. — Олег Ильич поднялся с лавки, смахнул капельку пота с кончика носа. — Ну и жариша! Пепси еще угостить? Нет? Воля ваша. Пойду я, пожалуй. Пора! Газетку вам оставлю, специально для вас запасся лишней — скоротаете время за чтением. Засим разрешите откланяться, дорогуша, и, как говаривал один симпатяга телевизионный ведущий: всего вам доброго.